Вот в коридоре появилась… Нет, чтобы назвать это собакой требовалось особо изощренное воображение. Уверяю, чтобы сравнить ЭТО, скажем, с Чеширским котом, воображения потребовалось бы меньше. В коридоре парило лицо. Все же, присмотревшись повнимательнее, я обнаружила, что к лицу прилагалось костлявое тельце на кривых ножках.

- Ой, ну надо же, какой у тебя выразительный грей, - с деланным равнодушием заметила я.
- Бери, - был ответ хозяйки существа.

Нет, ну никак не собиралась я брать вторую собаку, планы по жизни были совсем другие – предстояло возвращение на историческую родину. Вторую собаку, конечно, хотелось, но не сейчас. Да и мысли были вполне определенные – привезти себе крутого добера, желательно суку. И Фома Доберман был категорическим противником каких-либо кобелей, а уж тем более, в своем доме. Но Лицо висело теперь на кухне, стремительно проникая в душу. К Лицу, кроме тощего тельца и кривых ножек прилагалась беззубая пасть (кинологическое образование никуда ведь не денешь).

- Ну ты его хоть на передержку возьми, на две недели, а то у меня афганка рожать должна, уезжаю с ней на дачу, а в квартире не оставить, - продолжила обработку хозяйка.
- Слушай, ну ты же знаешь, что Фома драчун, никаких кобелей в доме не потерпит, - вяло отбрехиваюсь я.

Через полчаса столь же вялых препирательств, сошлись на том, что завтра с утра сходим в Лефортовский парк погулять, а там посмотрим. Чем дело кончится, мне лично было абсолютно понятно. Однако, вернувшись домой, все-таки сообщила мужу, что у нас, возможно, поселится на пару недель собака, на собаку, впрочем, никак не похожая, а скорее на какого-то сказочного принца. Или эльфа. Леха в общем не возражал, понимая, что решать все равно будет Фома. А что Фома решит в пользу чужого кобеля, было сильно сомнительно.

Во сне лицо периодически всплывало. Хорошо, хоть не говорило. Следующий день меня удивил. Фома то ли разделил мои сомнения на счет видовой принадлежности существа, то ли решил, что конкуренции оно ему в принципе составить не может. Как бы то не было, на прогулке они мирно играли, и доберман даже (небывалое дело!), предложил палочку.

Не оправдались и мои прогнозы относительно поведения дома. Грейхаунд был спокойно допущен в резиденцию. По ходу дела выяснилось, что его зовут Атлон, ему год, а папа его крутой чемпион. По малолетству он переболел чумой, после чего половина зубов у него не выросло, а те, что выросли, были темно-коричневого цвета. Поселялось это сокровище у меня на две недели, однако, если мне захочется его оставить, никто возражать не будет.

Потянулись дни. Атлон впадал в истерику при виде миски с любой едой, явно опасаясь, что она может испариться. Доберман с умилением на это пялился: «Ну надо же, как собачка кушает!» и даже уступал свою. Атлон и ее судорожно заглатывал. Ничего кроме еды собаку не интересовало. Играть или ласкаться он абсолютно не умел. На прогулке болтался сзади на поводке как воздушный шарик. Лишь однажды я увидела воодушевление в его глазах, когда Фома не на шутку сцепился с грозой окрестностей – рыжим амстафом. Атлоша радостно прыгал вокруг, явно возбужденный зрелищем.

Выяснилась и более неприятная особенность – собака писала дома. Я последовательно перебирала все способы борьбы с данным явлением, начиная от уговоров и заканчивая грубым физическим воздействием, попутно пытаясь лечить. Ничего не помогало. Единственное, что я заметила, так это то, что луж становилось значительно меньше, если кормить только сухим кормом. Любая вареная крупа уже через полчаса приводила к тому, что надо было хвататься за тряпку. Проситься пес не умел в принципе. Тем временем две недели давно миновали. Хозяйка не появлялась. Пес постепенно обретал формы и уже меньше походил на висящее в воздухе лицо. Оставаясь при этом столь же безрадостным. Пару раз он убегал на прогулке. Оба раза я его нашла в квартире напротив хозяйской. После первого же раза мое уважение к нему сильно выросло. Жалость же выросла и вовсе многократно.

Ситуация переломилась месяца три спустя. Посетили с Фомой очередную выставку, где выиграли очередной ринг. Домой вернулись довольные собой и экспертом. На следующий день Атлон начал дурить. Нарезал круги по парку, в руки не давался и вообще, проявлял всяческую активность. Явно желал самоутвердиться. Ну что же, стоит дать собаке шанс.

В ближайшие выходные поехали на бега. Как выяснилось, шла последняя тренировка перед Чемпионатом России. Пару раз сбегали и решили записаться на Чемпионат. Собаке явно это надо.

Через неделю едем в Красногорск. В электричке веду воспитательную беседу, объясняю Атлону, что это его шанс.

- Ну что, Атлоша, давай, постарайся, - шепчу я собаке на ушко. - Покажешь себя, я тебя оставлю навсегда.

Ну и Атлоша показал! Нет, чемпионом он не стал, но оно мне надо? Нет! Я сама не спортсмен и всякий собачий спорт меня никогда не прельщал, и любителем бегов я никогда не стала. Но… Как там говорили в извечной нашей новогодней комедии про повод остаться? Наверное, мы оба с ним искали этот самый повод.

- Ну что же, Атлон, ты остаешься. Ты теперь навсегда моя собака!

По возвращении домой Атлоша радостно (!) подбежал к Леше здороваться и ласкаться, на следующий день они с Фомой устроили бурные игры в квартире. А что самое удивительное, пес начал проситься на улицу! Сначала просто робко, но настойчиво заглядывал в глаза. Потом начал подходить к двери и скулить, когда ему необходимо было выйти. И, наконец, он научился терпеть, соразмеряя свои потребности с ритмом жизни СВОЕЙ СЕМЬИ. Так выяснилось, как мало (или как много) надо грейхаунду для того, чтобы быть хорошей собакой.

Освенская Наталия